И у Розенталя (§ 47), и у Лопатина (§ 139) указано, что внутреннюю речь следует выделять кавычками.
-
(Розенталь) Независимо от места, занимаемого по отношению к словам автора, кавычками выделяется внутренняя речь — невысказанные мысли: Смотрю вслед ему и думаю: «Зачем живут такие люди?» (М. Г.); «Что-то в ней есть жалкое всё-таки», — подумал я (Ч.).
-
(Лопатин) Только кавычками выделяется внутренняя (подумал про себя) речь в авторском тексте, вне диалога: Кузьма посмотрел, куда указали. Там, на склоне другого косогора, цепочкой шли косцы. За ними ровными строчками оставалась скошенная трава — красиво. «Какая-то из них — Марья», — спокойно подумал Кузьма (Шукш.); Кузьма с радостью смотрел на нее. «Чего я, дурак, искал еще?» — думал он (Шукш.).
Тем не менее я регулярнейшим образом встречаю в художественной литературе примеры с невыделением внутренней речи кавычками:
-
(Стругацие) Вредная бабка постелила мне на полу. Ну уж нет, подумал я, запер дверь на щеколду, перетащил постель на диван и стал раздеваться. Сумрачный свет падал из окна, на дубе шумно возился кот. Я замотал головой, вытряхивая из волос мусор. Странный это был мусор, неожиданный: крупная сухая рыбья чешуя. Колко спать будет, подумал я, повалился на подушку и сразу заснул.
-
(Пелевин) Собственно, сама по себе она ни на кого не похожа, подумал я, открывая дверь в квартиру, ведь, если я гляжу на неё и она кажется мне по-своему совершенным произведением искусства, дело здесь не в ней, а во мне, которому это кажется.
-
(Гранин) Хорошая тема, подумал я, в чем-то он прав, важная тема — как изготавливаются подлецы, как вырастает ненависть. Он ненавидел Зубра посмертно. Есть вечная любовь, до конца дней. Это была вечная ненависть.
-
(Искандер) Чик попробовал ложку густейшего мацони. Это, подумал он, вкуснее, чем сливки. Хотя Чик сливки никогда не ел, он полагал, что у них вкус пенок.
-
(Маканин): Стрепетов, может быть, и рад, но, скорее всего, растерян. Он думает: а был ли тот разговор в машине, не померещилось ли, то есть не сам разговор, а смысл и значение его – были ли? Или же это какая-то психологическая накладка и самообман?.. Стрепетов спешно закуривает.
Таких примеров десятки, если не сотни.
В одной (очень хорошей) книге по литмастерству пишется:
(Л. Крон "Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию) ...как же выразить мысли героя в повествовании от второго или третьего лица? Читателю кажется, что вы используете что-то вроде телепатии. Хорошие истории так здорово это делают, что мы не замечаем механизма действия. Бьюсь об заклад, вы много раз читали книги, написанные от третьего лица, которые так ловко погружали вас в сознание героев, что, размышляя над тем, как они это делают, вы все еще задаетесь вопросом, нужно ли ставить мысли персонажей в кавычки или выделять их курсивом. Ответ – ни то ни другое. Ни курсива, ни кавычек. Никаких меток. Как только вы овладеете искусством незаметно вставлять в текст мысли героя, читатель автоматически начнет их отличать от голоса рассказчика.
Получается, что русскоязычные авторы этот приём уже давным-давно используют, причём в повествовании и от первого лица тоже? А что же справочники?
